Неожиданность в признании Москвой независимости Южной Осетии и Абхазии, можно сказать, одна – то, что оно оказалось неожиданностью для Запада. Уже несколько лет назад Владимир Путин взял курс на конфликт России с Западом; сколь гибким казался этот опытный президент, а теперь – премьер-министр, когда он появлялся перед иностранной публикой, столь же целенаправленной была его линия на разжигание антизападных настроений и ностальгии по великой державе внутри страны через подконтрольные средства массовой информации.

Будучи харизматичными руководителями, Путин и его преемник в Кремле Дмитрий Медведев не могут править без кризисов, они нужны им как воздух. Люди из КГБ, за которыми сегодня в Кремле последнее слово, – это в гораздо большей степени специалисты по кризисам, войнам и конфликтам, чем по росту экономики, модернизации и гражданскому обществу. Российские телевизионные новости уже давно напоминают сирену, предупреждающую о приближении врага. С начала войны в Южной Осетии центральные российские телеканалы разжигают настоящую военную истерию, почти достигающую болевого порога.

Справедливое желание быть сильными

Запад, прежде всего президент США Джордж Буш, своими ошибками дал возможность кремлевским ястребам возродить старый образ врага. У русских, к сожалению, есть весомая причина чувствовать себя во многом униженными. А их желание снова видеть собственную страну сильной, влиятельной и могущественной справедливо и не вызывает возражений. Более того, Запад тоже должен быть заинтересован в России сильной и уверенной в себе.

Однако именно в этом пункте начинается недоразумение. Если за позицией Москвы наблюдать с Запада, из спокойного далека, то есть вероятность проглядеть реальность за фасадом, тщательно выстроенным не без помощи американских пиар-агентств. Ведь вместо того, чтобы сделать Россию действительно сильной, стараясь модернизировать страну, обуздать безбрежную коррупцию и произвол бюрократии через плюрализм, свободу средств массовой информации и принципы правового государства, Путин делает ставку на причудливую смесь монополистического капитализма и методов КГБ. Вместо того, чтобы избавляться от гнойников прошлого, он пытается изобразить их мышечной массой. И загораживается образами врага от внутренних проблем: от того, что маленькая группа олигархов – среди них много людей, близких Путину – контролирует и монополизирует большую часть российской экономики, надевая на нее таким образом прочную удавку.

Еще маленьким мальчиком Путин, по его собственному признанию, осознал в уличных драках в Санкт-Петербурге, что неважно, кто прав, важно быть достаточно сильным, чтобы позволить себе делать что хочешь. Очевидно, это кредо определяет и его манеру правления.

С одной ступени эскалации на другую

Будь то "газовая война" с Украиной, "война вокруг памятника" с Эстонией, война с Грузией или нынешнее признание Абхазии и Южной Осетии – во многих конфликтах прошлых лет, если рассматривать их изолированно, с официальной позицией Москвы вполне можно было бы согласиться. Однако, если рассматривать эти конфликты в совокупности, сросшимися с пропагандой, предназначенной для внутреннего пользования, и генеральной линией Москвы, то не остается никаких сомнений в том, что Кремль проводит агрессивную политику, поднимаясь с одной ступени эскалации на другую. Кризисы, конфликты – это почва для популярности Путина в глазах собственного народа. Чтобы поддерживать этот механизм в рабочем состоянии, дозу следует непрерывно увеличивать. Именно в этом и заключается опасность.

Влияние Запада не настолько ограничено, как может показаться. Новая элита использует антизападную пропаганду главным образом для того, чтобы поддерживать спокойствие в собственном народе. В своих же привычках, в отличие от Брежнева и компании, она достаточно прозападная и летать предпочитает в Лондон, а не в Липецк. Холодная война, новый железный занавес совершенно несовместимы с образом жизни и интересами бизнеса путинского политбюро.

Если в конце концов Запад не придет к единой позиции, если некоторые "знатоки" России и дальше будут утверждать, что ничего страшного не происходит, в Кремле это будет воспринято как признак слабости. "Слабых бьют", – сказал однажды Владимир Путин. Следуя этой логике, разговаривать и считаться следует только с сильными. Поэтому теперь Запад должен найти однозначные слова и, в крайнем случае, перейти к действиям, чтобы Кремль снова начал воспринимать его всерьез.